Во время дождя Время долгих дождей – Это время мое. Я не вижу за мокрыми стеклами лиц, Снова осень и я остаемся вдвоем, И деревья – хранители гнезд черных птиц. …Но дождь не может идти вечно… Бек Хан Барахоев
Когда я ненароком выглядывала в окно, мое, и без того мрачное настроение, ухудшалось. Ну не люблю я осень. Что ж поделать? «Унылая пора - очей очарованье…» Где ж очарованье-то? Слякоть, дожди и как следствие их – грязь. Фу! Нет, я не Пушкин и осень не люблю, в этом я совершенно уверена. Но если не смотреть за окно, а сидеть на диване, поджав под себя ножки, укутавшись пледом, с чашкой любимого мятного чая, в руках книга, а на животе уютно урчит кот, то вполне можно пережить и слякоть, и грязь, и ветер. Теплый кот активно мурчал, и я ласково погладила мое маленькое и чудное создание. Его мамаша привела свой первый выводок, рожала и ждала, пока я перережу пуповину. Потом принесла их – всех пятерых котят на кровать, побыла дома неделю… Потом, видимо, решила, что мне можно доверить воспитание горячо любимых чад и убежала. Я ее видела пару раз, но поймать не было никакой возможности. Так я осталась с кучей мяукающих комочков. Потом они выросли. Все выросли, кроме одного - самого первого. Я их раздала, а он остался. Может, мне было его жалко, потому что он никому не нравился. Я оставила, и он мне благодарен, мой карликовый кот. Он не дошел до уровня взрослого, так и остался подростком, только сейчас из детской худощавости он вышел и поправился настолько, что голова плавно переходила в остальное туловище. Я звала его Колобком. Он был очень своеобразным – обожал овощи, супы ел лапой, сначала вытаскивая гущу, потом запивал бульоном. С ним было тепло, как летом. «Лето – это маленькая жизнь…». Не знаю, почему именно – лето, ведь есть еще «сон, где короткой весной…», или «в тот день, когда ты мне приснился, я все придумала сама…На землю тихо опустилась зима, зима…» Да ну и Бог с ним, со сном… У меня было лето… Жаркое, липкое с моральными падениями, страстью, притяжением… Неужели все закончиться с приходом этой мерзкой осени? Может, я подсознательно и боюсь этого, заканчивается тепло, а с ним и беззаботность и откровенность. Ну будь, что будет, во всяком случае у меня останутся пусть нелепые, но воспоминания, и легкое чувство влюбленности. Пусть будет…
Он познакомился со мной еще прошлым летом (вот опять – лето). Я сидела на улице около подъезда: пила кофе и курила. Курить дома было запрещено.Что-то было в этом чуток интимное: немного сонная, в халатике, который больше открывает, чем скрадывает, вкусненькая сигаретка, а аромат кофе разносился, как говорят «на всю Ивановскую». При чем тут Ивановская? У нас было другое название улицы, ну да ладно… Подошел он – высокий, смуглый, черноволосый. В моем вкусе, как бы… - Привет! – и зыркнул на меня черными глазами. - Привет, - не растерялась я. - Я Сеня. Можно я сюда буду приходить по утрам и пить с тобой кофе? Я великодушно согласилась и созналась, что зовут меня Оксаной. Конечно же, ни на следующее утро, ни через утро он не пришел. И я как-то забыла о нем. Была работа, я находилась в стадии развода… Не до него было, в общем… Я переживала не лучший момент своей жизни. Мы дрались с мужем, скандалили.. Он все не хотел меня отпускать, и объяснить не хотел такую резкую перемену настроения. Потом выяснилось – у него появилась женщина, или девушка точнее. Моложе меня, обхаживала его, соглашалась, любила и не перечила. Не скажу, что мне было все равно. Нет, мне было очень неприятно, мерзко, противно. Он выбил меня из колеи уверенности в себе этим. Просто вышиб. Я выглядела хорошо, смеялась, знакомилась с людьми… Но мне было очень пусто. Не то, что б я его очень уж любила, просто не ожидала такой подлости. Было обидно и, конечно же, уязвлено самолюбие. Как он говорил: «У тебя завышенная самооценка», поэтому, видимо решил мне ее занизить. Пусть попробует! Только «мы в воде ледяной не тонем и в огне почти не горим!»…Почему-то кажется мне, что это песенка про… экскременты. Да и черт с ним! Пусть я и плохая, зато не утону и не сгорю! И готова дули крутить всему миру. Все у меня будет хорошо!!! Даже отлично и никакая гадость не собьет меня с ног. Только почему ж он меня не может просто отпустить? Надо еще и нервы подпортить. Гаденыш! Не дамся!!! Ни за что!!! Я обязательно буду счастлива. Так счастлива, что мне вся вселенная буде завидовать, и хохотать я буду назло всем неприятностям! Только в сердце свое никогда и никому больше не отдам, даже маленькой его частички. Хватит! Наматываю сопли на кулак, мою руки, вытираю растекшуюся от слез косметику… и иду дальше. У меня обязательно будет много хорошего впереди! И все мое останется со мной.
Я стойко перенесла предательство и свинство. Со мной был мой верный друг – Колобок, который грел меня в холода, убаюкивал мурлыканьем… Нам было хорошо вдвоем. Когда я думала, - будь у меня такой же заботливый и ласковый мужчина, то вспоминала анекдот про то, как у одинокой женщины был кот, и по каким-то стечениям обстоятельств он превратился в прекрасного юношу. Она удивилась, восторглась, а кот грустно произнес: «вот дура, не надо было меня кастрировать в детстве». Обломчик, однако. Так и у меня. Пусть будет котом, а мужиков нам как-то и не надо. Я промерзла всю зиму, стойко выдержала все насморки и печали, которые на меня сваливались. Потом потихоньку начал таять снег, я согревалась и радовалась каждому солнечному лучу, каждой появившейся почке, как ребенок. Иногда мы виделись с Сеней, он всегда вежливо здоровался со мной. Начались теплые деньки. Наконец-то! Мужские глаза начали активно бегать, скользить, цепляться за женские выпуклости… На себе я тоже ощущала взгляды совсем уж откровенные. - Девчонки, давайте соберемся на пляж! – канючила я, пытаясь растолкать тяжелых на подъем подружек. Но они были непреклонны: у одной не было подходящего купальника, другая говорила, что не загорелая. Вот и все причины. К тому времени мы разобщались с Сеней, я знала, где он живет, что работает в милиции, не женат. И по черным глазам я видела – ко мне неравнодушен. Для меня это было лестно после шикарного облома с мужем. Как сложилась его судьба? Она - его теперешняя девочка, ходит с огромным животом, стараясь обходить меня стороной, и смотрит ревнивым взглядом. Видимо, не понимает, что теперь уж он мне точно не нужен. А с ним я так больше и не виделась. Как только нам в паспорта поставили чарующие и обнадеживающие штампики типа «разведены», мы злобно посмотрели друг на друга и разошлись, как в море корабли. Вот и все. А сейчас меня тепло греет внимание чужого мужчины. Все-таки я еще способна вызывать интерес! Подумать только. Нам иногда было по пути домой. Вот я и нажаловалась, что уже жарко, а купаться не с кем. Одной, соответственно, скучно. - Пойдем вместе, - предложил мне участливый Сеня. - Давай, - а что я теряю? Зато и не одна, - завтра. Идет? - Хорошо. Во сколько? Давай я запишу твой номер телефона и созвонимся. А вот это уже лишнее, дорогой. - Давай без телефона встретимся часов, скажем… в десять? - Давай. Я приду к девяти. Буду ждать тебя с девяти до десяти. Только приходи, ладно? – глаза были томные, молящие. - Я обязательно приду, - улыбнулась я. На следующее утро я в без пятнадцати минут десять появилась. Он был с дружком, видимо не одну меня выматывает жара. Ждал меня, значит… Обрадовался страшно. - Ты пришла, а я уже думал, что передумала, - сокрушался мой милицейский друг. - А с чего бы мне не приходить? Я ж хотела искупаться, - улыбалась я. - Ну мало ли. Я смотрю – время, тебя нет. - Как же. Посмотри внимательно, я даже не опоздала, - указала я на часы. Хотя считаю, что такую женщину, как я можно ждать всю жизнь. Дождался. Я была по-детски рада. Честно. Потом мы купались, смеялись, бесились. Не могу не улыбнуться, вспоминая это. Сенька прыгал с бортика, хвалясь передо мной, а его друг рассказывал, как Семен - бедняга не спал всю ночь, переживая, что я не приду. Сдал с потрохами. А я пришла. Опять не могу не улыбнуться, ведь тогда я на него смотрела только как на партнера по плаванию. И всё. Он бросал меня в воду, брызгался и уговаривал сигануть с мостика, а я не решалась. Мы смеялись, плавали, пили вино… Вот тогда и началось наше лето. Наше лето… «Больше не забыть наше лето…», вот и я сейчас не могу забыть. Как это ни странно. МОЕ ЛЕТО!!!! Мои ночные гуляния, и наши скромные взгляды днем. Я по вечерам расхаживала в шортах и футболке, совсем как девчонка, а Сеньку это радовало жутко. «Какие у тебя маленькие ножки», «Какая прелесть – у тебя такие маленькие ручки», «Почему ты носишь такие детские вещи?». Мне нравилось его странное отношение. Мы гуляли, выручали из плохой ситуации его сестричку… Я была рядом. Всегда рядом. Сестричка- братик… Какая разница? Сенька обнимал меня как будто по-дружески, нежно шептал «Манюня, Манюня», так получилось, что поцеловал, и так получилось, что я не отказала – ответила. С удовольствием. С радостью. Тепло и томно. Потом он пошел меня провожать, и мы сидели до утра – целовались, никак не могли наговориться и распрощаться. Так он стал моим верным провожатым. И каждый раз задерживался при прощании со мной на пару часов. Самым интимным, после поцелуев, конечно, было то, как он сказал: - Можно? - Можно, - согласилась я, еще не зная, на что. Он снял с меня заколку и распустил мои длинные волосы. - Мне так намного больше нравиться, - констатировал Семен, - пусть будет так. Я не отказала: - Пусть. А он гладил волосы, луна отражалась в его глазах, мы улыбались друг другу.
Он ревновал меня, обещал убить за короткие юбки, а мне было смешно от того, как он быстро сделал меня собственностью. Я хохотала: - А на каком это основании ты будешь меня убивать? Он гипнотизировал меня своими черными глазами. - Катастрофа ты! – делал он вывод. Я улыбалась, а он целовал меня. -Любительница целоваться, - радовался Сеня. - Нет, Сенечка, не любительница – профессионал! – гордилась я, а он опять нервничал. Бедняга, я переживаю за его нервные клетки. Я все больше и больше о нем узнавала, про друзей, про тех, которых уже нет, про родственников… Он был добрым и отзывчивым, беспечным и свободным, легким и приятным. И вызывал у меня самые положительные эмоции. Потом он похоронил друга, и запил… Много, часто, регулярно. Утром – на работу, вечером – выпивал. Не знаю, как он держался. Меня это пугало. А вдруг не остановиться? - Зачем ты пьешь? - А что я теряю? Я вообще не знаю, чего я живу. Я ж в такие аварии попадал, люди в больницах, а мне – хоть бы царапинку. - Значит, есть – зачем. Ты давай, подвязывай с этим делом, Сенечка. Ты ж хороший мальчик. Вон, смотри, глаза красивые, руки. Да и вообще – неплохой. Вот бросай ты это дело. Мне было несложно находиться около него в любом состоянии, хоть я «пилила»: - Знаешь, почему когда хотят выпить показывают вот так? - и я продемонстрировала щелчок по горлу. - Нет. - Еще где-то во времена Петра 1, он ставил выпивохам, типа тебя, клеймо на шею. Они приходили – показывали, тогда все понимали – пьянь, и наливали. - Познавательно, - улыбнулся Веня. - Так вот и тебе надо поставить клеймо, - не унималась я. Он категорически не желал слушать моих намеков, улыбался, пронизывал меня взглядом: - Чтоб никто не позарился, все знали, что я – твой. - Да нет, спасибо. Пусть зарятся, ты молодой, у тебя вся жизнь впереди, - отнекивалась я. Он говорил, что может мне сделать татуировку, объясняя тем, что он чуть ли не великий художник Ван Гог. Я не соглашалась. - Не дамся я тебе, Сенечка – пьешь много. - Не дашься или не отдашься? - Ни то, ни другое. Бросай пить, тогда обязательно, - дала я какое-то странное обещание. Та ну его, наверно, не придаст значения. Но когда через пару дней он мне позвонил и сообщил, что бросает, я удивилась. - С чего такие жертвы? Хотя я, конечно, рада. - Ну… ты ж мне обещала…что… я не могу говорить. Короче, ты помнишь, что ты мне обещала? - Помню, - покорно согласилась я. - Ты ж слово держишь? - Ага. Зато твоя мама будет мне благодарна, - куда уж отнекиваться. Может, потом что-нибудь придумаю на отговорку. - Будет, - я услышала по голосу, что он улыбается, и живо представила его себе в данный момент. Не скажу, что меня это не порадовало.
Так я и жила какой-то странной жизнью: по ночам – с ним, в любом состоянии, и его друзьями я шарахалась по городу, по барам, потом мы сбегали от всех, я приходила домой под утро с опухшими от поцелуев губами, краснючими от недосыпания глазами, но улыбающаяся, светящаяся. Днем – работа, ожидание еще одного вечера с ним. Я не думала о нем серьезно, скорее – какое-то толи приключение, толи развлечение. Отдых. Но чувствовала себя немного странно… Для большой девочки похождения непонятно с кем – непонятно куда – все–таки не есть хорошо, правильно и положительно. Сблизил нас, как ни странно, мой отъезд. Я уезжала недели на две. И через города и расстояния неслись километры смс: «Я соскучился», «Мне некого целовать» - немного жалобно, иногда настойчиво: «Я хочу тебя целовать!», наставнически: «Не целуй никого больше, чем меня!» и уж совсем неожиданно: «Мне нужна ты!», я говорила, что такие слова просто так не говорят, а ответом мне было молчание. Вот и думай: толи он просто не обратил на это внимание, толи серьезно. Хотя я не придавала значения. Ведь это просто легкое чувство влюбленности, немного нежности, немного ревности, немного собственничества, немного издевок. Немного всего…Такой вот коктейльчик. Мы перезванивались, он грозился меня убить, потому что я так долго не приезжаю, а он очень скучает, я капризничала: - Неужели во всем большом городе больше нет девочек? Не поверю. Он называл меня дурой. Но почему-то меня это нисколечко не обижало. Радовало? Возможно. Мне было приятно, что возвращаться я буду не только к Колобку, который, конечно же, был в шоке от моих постоянных отсутствий, и когда я попадала домой, он показывал на постель: «Где ж ты шляешься? Мне, между прочим, холодно спать одному», - вот так он возмущался. Теперь меня ждал и Сеня. И, не скрывая, сообщал мне об этом. В любом случае, он прекрасно тешил мое самолюбие. Он настойчиво спрашивал: - Ты мне верная? - Конечно, Сенечка, - смешно как-то. Чему быть верной? И отношений толком нет. А он о верности талдычит. - И я тебе верный, - уверял меня он. - Да на здоровье! Я ж ничего не требую, - улыбалась я. И опять «Дурочка!». И опять совсем не обидно. Страдал он: -Когда ж ты приедешь? - Скоро, Сенечка. Так сложились обстоятельства, что пришлось задержаться, понимаешь? - Ты там смотри, не загуляй! Я опять его уверяла, что «Что ты? Как я могу?». Каждый разговор с ним, или прочитанное сообщение отражалось улыбкой у меня на лице. Есть Человек-Паук, а я была Человек-Улыбка, Девчушка-Хохотушка. Потому что при мыслях о нем делалось уютно и тепло внутри меня, и радостно очень, да так, что хотелось делиться со всеми своим хорошим настроением. «В такой прекрасный светлый день как можно быть таким несчастным?!» Я была довольна и счастлива. Такое чувство, что я проснулась однажды утром и совершенно случайно и неожиданно для себя обнаружила, что я живая, горячая, дышу. Он занимал мои мысли, мою душу, а за аренду платил отношением и забавной ревностью.
- Привет! - Здравствуй, Солнышко! Как ты? - Сень, я приехала. Мы договорились о встрече. Он почти бежал мне навстречу, а я плавно двигалась в сторону его. Мы светились от радости, производя впечатление двух фонариков. Ну и еще я фанарела от холода, потому что торопилась и вообще дурацкая тенденция – всегда одеваться не по погоде. - Привет! Я так соскучился! Ты скучала? – обнимал он меня крепко-крепко. - Сень, ну не спрашивают же такие вещи, - пыталась возмутиться я. - Ты замерзла? – беспокоился парень. - Есть немного. - Надень мой свитер. - Нет, спасибо. - Так, подожди! – решительным жестом он снял с себя свитер и натянул его на меня, а сам остался в одной футболке, - мне не холодно, - врал он, честно заглядывая в глаза. - Спасибо, Сенечка. - Не за что, Ласточка. Вот птицами меня еще никто не называл. Я вернулась, и вернулись ночные походы.
В тот вечер был сильный дождь, и мы пошли в бильярд, толпа набралась неплохая. Я там с кем-то пританцовывала, Сеня возмущался, а уж если имели неосторожность оставить легкий след поцелуйчика у меня на щеке, он останавливал: «Что ты губки в трубочку скручиваешь? Куда лезешь!». Я, опять – таки, не относилась к этому серьезно. Мы убегали от всех и целовались до дрожи в кончиках пальцев. А на улице бушевала погода, начало сентября ознаменовалось ливнями и ветрами. Мы мокрые и счастливые почему-то пошли к нему домой, он вытащил обогреватель, пообещав, что через пару минут будет жара, подсунул под него мою обувь, настойчиво порекомендовав мне и остальную одежду повесить сушиться. Я одела его футболку и стала ждать, пока все высохнет. Но просто ж так ждать – скучновато, поэтому мы долго и упорно целовались. Пришло время выполнять обещание. Я была согласна. Согласна каждой клеточкой своего тела, согласна вся – от ступней до лица. Он правильно меня понял. «Мы друг к другу расплавленной кожей прилипали, впадая в нирвану…Мы друг другу могли постоянно прижигать окончания нервов…» …Когда мы любили друг друга…Отдавала и брала в ответ. Я тонула в его сильных руках, растворялась в его глазах. Мои ладони скользили по его смуглому телу, не хотелось, что б это все заканчивалось. Пол и потолок поменялись местами, в голове было пусто, и в тоже время шумно. А потом, казалось, небо упало на нас, невозможно было дышать и отдышаться – тоже – никак, и отлепиться невозможно. Просто сплошная и длительная истома. Кровь по венам текла горячей смолой, и сердце мое билось у него в груди. Мы лежали, курили, разговаривали. По нем я видела, что он очень доволен: и просто от случившегося, и собой – несомненно. Все повторялось, и мы не могли надышаться друг другом. А дождь умеренно выстукивал по крыше, смывая горячие следы нашего греха. Наступало сырое утро, я понимала, что не может длиться вечно ни дождь, ни наше лежание в постели. Я боялась этого момента. Не знала, как себя теперь вести. Отношений как не было, так и нет – так считала я, как думал он, так и осталось для мня загадкой. Мы собрались, чтоб выйти холодным утром, как мне казалось, каждый в свою жизнь. В свою жизнь, где все заканчивается, где ночи делаются холодными и пустыми, где скоро не будет места вкусному ночному дождю, где заканчивается тепло – начинаешь кутаться в многочисленные одежды, превращаясь в качанчик капусты, поэтому делаешься более закрытым… ко всему. Наступило утро. Мы распрощались, он очень нежно и бережно смотрел на меня: - Тебе не холодно? – пекся он. - Меня любовь твоя греет, - все еще держалась я, а почему-то хотелось заплакать. Мне, в самом деле, казалось, что это – все. Теперь, добившись своего, покорив меня, ему, наверное, и не интересно будет. Да и нахлынувшего чувства к нему я очень испугалась. Очень. - Я знаю, – не стал перечить он, чем сильно меня удивил. Может, я, в самом деле, что-то значу? - Но все равно, звонить я тебе не буду первая, - упиралась я. - Почему же? – недоумевал Семен. - Не буду, и все. Пока, Сенечка, - и поплыла по лужам. Может, купить лодку надувную? Хоть какое-то передвижение, более или менее комфортное. - Я буду тебе звонить, - донесся мне вслед его мужской, уверенный голос.
Он, в самом деле, мне позванивал. Встречаться не получалось, то он на работе, то – я. Увиделись случайно. Он, как всегда – несказанно рад. Подошел – оторвался от важного дела – починки машины. Руки грязнющие. - Сейчас обниму тебя. Ууууу! – старательно пугал. - Да только попробуй, - подыгрывала я. Он целовал меня, стараясь не касаться, потом не выдерживал и обнимал, выворачивая руки, что б все-таки не испачкать меня. - Соскучилась? – выклянчивал он. - Чего спрашиваешь? А ты? - Я – да. - Та, наверное, у тебя нет на это времени: работа, девочки, - не унималась я. - Какие девочки? Ты что?! А ты все-таки соскучилась, синеглазка - уверенно утверждал он. - Неа, - не сдавалась я. Потом – опять каждый в свою жизнь, со своими проблемами. Я ушла, и он снова пообещал, что обязательно позвонит, и мы обязательно встретимся. Позвонил-таки: - Солнышко, я уезжаю. Срочная командировка. Думаю, скоро приеду. - Ты там осторожно, береги себя, Сенечка, - сердобольничала я, - давай, пока. - Пока, Ксюшенька. Целую, люблю. Ага. Вот так, как будто по привычному. «Целую. Люблю». Может, что-то в этом есть? А почему-то вспоминался бывший муж, с его изменой – а ведь тоже было: и люблю, и целую, и ты у меня – самая, самая… Все было, а как закончилось? А что я знаю о Сенечке? Да толком-то – ничего. Минимум информации и куча событий. Меняю яркие воспоминания на свежие впечатления. Вот бы и поменяла, а почему-то не получается. Вот никого не собиралась впускать в свое сердце… А, кажется, что вляпалась.
С того времени прошел не один день. Я мерзну, слушая дождь, и мой единственный верный мини-мужчина – Колобок по-прежнему со мной. Только он и остался. Сенька где-то потерялся. Так и не позвонил. Не буду врать, я ждала его звонка первое время, да и сейчас жду. «Когда выпадет белый снег и укроет пыль дорог, Когда выпадет белый снег, не оставив на душе тревог, Когда выпадет белый снег и опадут листы… Когда выпадет белый снег, и, может быть, вернешься ты…»
Тогда еще, когда я поняла, что он уже в городе, а мне так и не позвонил, я не смогла отказать себе в удовольствии поставить точку в наших отношениях. Да и были ли они? «Хрен с тобой. Вытирай мой номер с телефона, и я больше не позвоню». Ответа не было. Видимо, мне суждено разочаровываться в мужчинах. Такова участь моя, наверное. «Дождь за окном узнал, что я разлукой болен, Дождь за окном плачет день за днем, Дождь за окном о том, что было мне напомнил… Откуда дождь узнал и плачет за окном?» - магнитофон разрывался, слезным пением, мне казалось, что поется обо мне, я наслаждалась и упивалась своей влюбленностью. Боролась с собой, и все равно что-то радостное и живое было во мне. Задождило что-то этой осенью… Дни слились в один сплошной грязный водопад. И не вериться, что со времени нашего первого дождя прошла всего-то пара месяцев… Я вспоминала его все равно. Он вызывал у меня улыбку. Пусть нет и не было ничего существенного. Осталась теплота. Я вспоминала его глаза, такие черные с поволокой. Я заглядывала в телефон – вдруг он все-таки звонил, а я пропустила. «Когда меня ты позовешь, боюсь тебя я не услышу, как громко дождь стучит по крыше… Все тот же запевала - дождь…». Но он и не звонил, как я ни вслушивалась. После работы вечерами я все ждала, что он появиться в окошке. Как-то раз он испугал меня: постучал в окно и радостно улыбался в нем. Потом он частенько выставлял свое довольное лицо в мое окошко. Может, и сейчас будет так? Вот было бы здорово! Вспоминалась его смешная забота: «Ксюшенька, солнышко, не выходи сегодня из дома – там страшный ливень!». А куда ж я могу деться, если на работу-то все равно надо? Мне так много мест напоминало о нем: вот там мы были, там мы до утра целовались, вот там он увидел меня и подошел, чтоб просто поздороваться. Поздороваться, посмотреть, возмутиться, что кто-то еще имеет право улыбнуться мне. Вспоминалось, когда ему звонили и звали к себе, он отвечал, прижимая меня к груди: «Я занят… Я … Да что обманывать, я с Ксюшенькой». Вот так. Со мной он, значит. Вспоминала, как не могла стоять радом с ним, после той ночи, как он волновал меня до сжимания сердца, до дрожи в коленках, до остановки дыхания. Вспоминала, как он шипел злящимся полушепотом: «Ты представляешь, кот – зараза, нагадил мне на джинсы. И кот получил и джинсы я порвал», «Чего ж? Постирал бы? Он знает, кого надо метить, Сенечка». Он как будто злился, но не мог не рассмеяться. «Ты - катастрофа!» часто утверждал он. Потом я думала – зачем он мне все-таки нужен? Во мне постоянно соревновались два человека – один разумный, другой – тот, который шлялся по ночам, не задумываясь ни о чем. Разумный побеждал реже. А ведь, в самом деле, что в нем такого, чего нет у кого-то другого? И в молодости он промышлял продажей оружия, и за время наших встреч не удосужился мне хоть одного цветка подарить. Только «солнышко», «ласточка», «заинька». Какое-то странное сочетание животного мира и окружающей среды. И неизменное: «Ксюшенька» или «Ксюша» очень странно, потому что первую букву он как бы проглатывал и слышалось «Сюша». Глупо, что из всего этого я сделала вывод, что он может быть влюблен. Зато тогда мне было приятно. Да и сейчас тоже приятно, во всяком случае, я просто вспоминаю, а не лью слез из-за его поведения. Додумалась я до того, как мои, и без того странные, критические дни совсем прекратились, а в животе что-то начало непонятно бурчать и шевелиться. Диагноз мне поставили однозначный: пятый месяц беременности, а так как пока я выискивала в мыслях о Сене что-то ценное, у меня не было ни времени, ни желания на интимные отношения, то вопрос об отцовстве отпадал сам собой. Я когда еще совсем плохо его знала, спрашивала: - У тебя есть дети? - Нет. - Я думаю, что твой ребенок обязательно будет на тебя похож. У тебя внешность яркая. - Моя бывшая девушка убила моего ребенка, - и столько было горечи в голосе, - она сделала аборт.
Вот теперь я думала. Буду ли я такой же? Хотя, что тут думать, срок-то уже приличный. Теперь это будет не просто аборт, а самое настоящее убийство. Во мне уже живет маленький, да уже и не маленький человечек, знает, что я – его мама. Играется пуповиной, слышит мой голос. Маленький муравейчик. С настоящими ручками и ножками – я видела на УЗИ. Он такой славненький – мой малыш. Вот только что делать с Сеней? Надо ли ему сообщать, ведь участие-то он принимал. А там, в животе у меня – пацан. Самый настоящий! И у него будет Сенькина фигура, его глаза… Ничего я ему говорить не буду. Зачем? Он сам отказался от меня. Вот на том и порешили. Сами с усами, нечего нас оставлять. Ты пошутил, а я надулась. В самом прямом смысле. Подруги говорили, что ребенок должен знать и Сенька, как бы не заслужил неведения. Но так как я была теперь непреклонна – они мирно обещали не выдавать меня. Мне было так радостно, хотелось прыгать-бегать-кричать. Говорят, что у беременных мозг работает на 25% меньше. У меня он, наверное, совсем отключился. Даже зима меня не расстраивала, наоборот, жутко радовал снег. Теперь я почаще выводила себя на воздух: обязательные прогулки после работы. Я разговаривала, гладила свой животик, читала ему сказки, и сама себе казалась сумасшедшей. Он мне стучал в руки, Колобок пытался за ним охотиться, за человечком внутри меня, он отвечал и ему. В эти моменты я верила, что он улыбается, и почему-то живо представляла себе Сенину улыбку. Я становилась большая, и сбоку была похожа на мягкий знак. Живот рос – зима закончилась. Связи – никакой, просто время шло, все подшивая. Я все реже думала о Сенечке. Я сейчас стала добрая и ласковая, и возможно, не отказалась бы вернуть все наши как будто отношения. Но, увы и ах! Пусть все будет – как есть. Теперь-то я не одна. Весна набирала обороты, все как всегда – девочки одевают короткие юбки, мальчики пускают слюнки. Я не могла отставать, и тоже понемногу раздевалась, выставляя на всеобщее обозрение, уже совсем большой к тому времени, живот. Я наслаждалась теплом, подставляя лицо ласковому солнцу. - Привет, - услышала я за спиной знакомый басок. Хорошо, что я сидела, иначе бы свалилась и покатилась бы, как самый настоящий колобок. - Здравствуй. - Как ты? – он завораживал, я не могла отвести он него своих глаз. Дыхание сперло. От неожиданности, от нахлынувшего желания. - Отлично, как видишь, - улыбнулась я, все-таки сумев взять себя в руки, собрать, разбросанные по всей голове, остатки разума, особенно те, что отвечают за речь, и разговаривать смогла совершенно спокойно. - Вижу. Кто-то есть у тебя? – он заглядывал внутрь меня, и я не могла соврать. - Нет. - А…- он коснулся взглядом живота, - ребенок чей? - Э… было как-то… - После меня? – все еще не верил Семен. - Да, конечно, - уверенно соврала я. - Когда рожать собираешься? Вот хам! Собираешься. Как будто я на пляски собираюсь. - Не так надо спрашивать, а: когда срок? Или что-то в этом роде, - я, конечно, не собиралась его посвящать в то, что я как бы и не планировала свою беременность, и вообще ничего не собиралась. - Хорошо, срок родов когда? Так устроит? – как бы съязвил он. - Устроит, - так же немного со злостью ответила я. - Так когда? – не отступал он. - В июне, - огрызнулась я, не сразу поняв, что сказала правду. Я злилась и раздражалась от накатившего на меня волнения, оттого, что он ничего не понимает. Злилась и раздражалась. - Понятно тогда все. И твои странные смс-ки типа «отвали». Ну, удачи вам в семейной жизни. - Нет, я не поэтому тебе так написала, - сказала я ему в спину. Услышал ли он? Мы друг друга так и не поняли.
«Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром…» Вот и май настал. Ночь выдалась дождливой, спала я отвратительно. Утром меня разбудил какой-то странный звук. Стук что ли? Я схватилась в первую очередь за телефон. Черт, пять утра, я могла еще спать и спать! И какое-то сообщение: «Прости, так всем будет лучше» от девчонок. В чем дело? Что же это за звук, почему-то со сна я решила, что это гром. Но звук не утихал. Мой живот ходил ходуном, возмущаясь от такого раннего подъема, Колобок навострил уши и выпучил круглые глазища в сторону окна. Наконец-то я поняла, что случилось: это Сеня ломился ко мне в окошко. Я, все еще не понимая, в чем дело и не проснувшись до конца, немного отодвинула штору, чтоб увидеть его. Его перегар смешивался со свежим воздухом и влетал в комнату. Мне почему-то было смешно. Все как в первую встречу: утро, халатик, который мало что скрывает. - Что случилось, Сеня? - Прости меня, Ксюшенька. Пожалуйста. Я все понял. Твои девочки тебя сдали. Пришлось придти к ним среди ночи, напоить иначе они не сознавались ни в чем. Дело в том, что я посчитал, и выходило, что ребенок-то мой! Меня сбило с толку твое это странное сообщение, что я могу быть свободен. Вот я и решил, что ты уже не одна. Да тут и живот еще такой красочный. Короче, я сразу не сообразил, но верить не хотелось. Подруги твои молодцы – рассказали все! Я не позвонил тогда… Ну, прости, дураком был. Не помню уже, что были за причины. Работы было очень много. Я бы встретиться с тобой не смог, а просто перезваниваться – толку нет. Я думал о тебе. А когда ты со мной распрощалась, я понял, что ты все решила. Да, мать твою! Выгляни в окно! Открой и выглянь! – сорвался и заорал он.
Я почему-то ни капельки не испугалась. Интересно, что он хочет? Я не решилась спорить с пьяным мужчиной. Открыла окно – вылезла почти вся, а там!... Батюшки! Розами на асфальте немного неаккуратно, но старательно выложено: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, КСЮША»
341420588