Пляши, Емеля…
Он просто моложе, и пахнет весной…
Отпуск что-то совсем не радовал… Именно потому, что в самый последний момент вдруг стало понятно, что, вероятно, там – на отдыхе от всего мира – получиться пересечься с начальством… Какое невиданное свинство!!! Неужели мы не достаточно видимся, неужели не достаточно общения?! Так нет… мало того, что ему было необходимо подгадать отпуск именно в одно время, так еще и место отдыха должно быть одним… Ну это уж слишком!!!
Мысли посещали совсем зверские. Хотелось что-то сделать с «дорогим, любимым шефом», убить и съесть или просто убить… Ужасно. Грустно и отвратительно… А что уже поделать? Билеты забронированы, теплое море уже ждет… Значит, надо просто постараться не обращать внимания на его присутствие… Если бы только не его совершенно идиотская привычка контролировать и учить жизни… Но… Будем надеяться, что вероятность нашей встречи будет равна если не нулю, то стремиться к этому… Точнее, будем надеяться, что мы не увидимся…
Не тут –то было… Встретились мы практически сразу на вокзале, более того, ехать до теплого лазурного берега нам тоже пришлось вместе.
Он всю дорогу трепался о том, что безумно рад, что наконец-то выбрался, вспоминал, что он большой начальник и начинал читать мини лекции о правильности отдыха, питания и вреде курения, когда на остановках я выходила и доставала тоненькую сигаретку с ментолом. Я больше молчала, кивала и делала вид, что очень внимательно и с удовольствием слушаю его – большого босса. Но мысли мои были несобранные, ленивые, расслабленные. Ведь я ехала отдохнуть, набраться сил, свежих впечатлений и воспоминаний… Чем я и занялась в первый же вечер… А чего время терять? Его и так совсем мало… Тем более, что ненаглядный Иосиф Ильич таскался за мной и на пляж, и усаживался за один столик во время еды, и даже на перекур ходил со мной, преодолевая свое стойкое отвращение к курящим женщинам. Поэтому, как только мне удалось отделаться от немного навязчивого внимания, я умчалась подальше - от греха, можно сказать, потому что все во мне уже кипело и пришлось бы сознаться, как долго я мечтаю предложить ему дорогу в известные места, попросту мне уж очень сильно хотелось послать его куда-нибудь поглубже. Сбежала я на соседнюю базу отдыха, хряпнула чего-то горячительного и пустилась во все тяжкие. Я танцевала, пела караоке, с кем-то целовалась… Отрывалась, короче говоря, по полной программе! Познакомилась с приятной компанией, особенно меня впечатлил молодой человек с необычным именем Емельян. Мы много разговаривали, теперь уж никто из нас и не вспомнит – о чем, потом пошли на пляж, я долго уговаривала его искупаться, а он отказывался, тогда я – истинная русалка – разделась, вручила ему свои вещи и пошла в море, было легко и уютно, вода обволакивала тело, а губах был чуть солоноватый привкус… Красота: море, луна и я! Доплавалась до того, что у меня начали неметь кончики пальцев. Замерзла, значит. Вышла на берег, где Емельян курил и любовался…конечно же, мной.
- Я замерзла, - и начала лихорадочно одеваться, но помогало мне это мало. Холодно было – жуть! Он смотрел и улыбался… Потом просто обнял меня…. Что-то было в этом такое приятное, забытое. А может, это просто хмель?! Как бы там ни было, а ночевать я его повела к себе…
И самым необычным и неожиданным было, что когда я открыла дверь, то в моей кровати почему-то мирно похрапывал… Иосиф Ильич.
- Что делать? – это я спросила, потому что перспектива провести с горячо любимым начальником ночь меня совсем не грела.
- Ну, мы можем пойти ко мне, - невинно предложил Емеля.
Я так же невинно согласилась, только с условием, что я возьму с собой еще одно одеяло. Он согласился. Я взяла одеяло, а он – меня на руки. Так мы и пришли к нему. Хочу заметить, что спать к тому моменту я хотела жутко, и с какими мыслями молодой человек зовет меня к себе на ночь, меня уже совсем не интересовало, да и приятно было тепло его рук, я чувствовала себя маленькой и хрупкой. Думать ни о чем не хотелось. Мы быстро улеглись, потом долго целовались, и уснули как давно влюбленные – нежно обнимая друг друга. И никакой неловкости утром… Как будто все так и должно быть: утреннее солнце, я и он. Мы целый день провели вдвоем. Он томно сообщал, что такой женщины, как я он еще никогда не встречал. Я скромно соглашалась. Мне нравился он, его фигура, глазки влюбленного пингвинчика, нравились его полные губы. А еще больше нравилось целоваться с ним. Я все силилась вспомнить, когда же я так целовалась аж до головокружения, и… выходило, что совсем уж давненько. Неужели я такая старуха? А разницы-то пара лет. Так незаметно пролетел день. Настал теплый и многообещающий вечер. Я хорошо понимала, что это всего лишь курортный роман, который красивый, томный, нежный, но… скоротечный.
- Ты будешь скучать? - ну очень уж я люблю такие вопросы, и еще мне бы хотелось услышать положительный ответ. Ответ был немного неоднозначным и странным.
- А зачем скучать? Что и кому это принесет? Я буду вспоминать о тебе. Вот, например, когда заиграет эта песня, то точно вспомню, или когда буду на набережной…
А в кафе отчаянно затягивало: «…мне до него последних шаг, но этот шаг – длиннее жизни…». И я подумала, что в подобной ситуации тоже обязательно вспомню моего необычного знакомого с редким именем.
Мы сидели на побережье и говорили обо всем на свете, луна отражалась в воде, делая доступными все тайные желания; он обнимал и целовал меня, пока я не сказала: «Времени мало, пошли…». Раньше я думала, что не способна на такую прямую наглость. А сейчас я понимала, что времени на все отведено слишком мало и уже совсем скоро каждый из нас вернется в свою жизнь, в свои заботы, и останется только немного тепла и солнца в холодной воде. Он тоже все это прекрасно понимал и послушно последовал за мной. Мы, как влюбленная парочка, держались за руки и целовались по дороге.
Я нарядилась в сексуальную пижамку, как и в первую ночь, только в этот раз она мне не понадобилась. Не было стеснения, неловкости, просто было два горячих тела, ночь и желание. И это было так важно в тот момент, что весь мир был в наших руках, сама луна улыбалась, заглядывая в окно. Его руки блуждали по моему телу, я ловила его дыхание, искала его губы, слышала его стон, который сливался с моим. Казалось, что время остановилось, Земля перестала вращаться, и категорически не хотелось, чтоб наступало утро. Потом мы курили, сидя на окне, я по всем законам глупых мелодрам натянула на себя его футболку, но не потому, что я люблю сериалы, а просто потому, что свою не смогла найти.
- Ты обалденная! – восторженно сказал Емельян. Я, конечно же, не могла с ним спорить и просто поцеловала его.
Сидя на окошке, я вдруг случайно увидела свого шефа, который, мягко говоря и образно выражаясь, был нетрезв, а если уж прямо – то совершенно невменяем. Он громко ругался матом, и выкрикивал мое имя, потерял из виду, значит. «Анастасия – звезда моя! Где ты?», не унимался он.
- Скажи, что он от тебя хочет постоянно? – вопрошал недогадливый Емельян.
- То же, что и ты, Емель, - улыбнулась я голосом сытой кошки.
Крики под окном становились все громче, дремавшие охранники оживились, и мне стало жалко пьяного мужика.
- Он достал меня, на самом деле, но я все-таки пойду. Мы ж вместе работаем, завтра он проспится, а сегодня ему будет спокойнее, что я сплю через стеночку, - я еще раз поцеловала его, оделась и упорхнула.
Шеф пытался учить меня жизни, рассказывая, какими ужасными пользователями и приспособленцами бывают мужики (как будто я сама этого не знаю), собирался скандалить и возмущаться: «почему этот лысый носил тебя на руках?». Но я мирно выслушала его гневные тирады, отвела его в его номер, а сама пошла к себе, конечно, злясь на то, что этот старый идиот испортил мне ночь. А утром он все прятал глаза, пытался извиняться, на что я – само великодушие – улыбаясь, ответила: «А что вчера было, Иосиф Ильич? Ничего не было». В его смущенной улыбке я читала благодарность и предложение, типа « если что – обращайся». Обращаться к нему за удовлетворением своих животных инстинктов мне совершенно не хотелось, но он чувствовал себя мне обязанным, и это радовало. За завтраком я думала только о том, что Емельян уезжает, и хотелось провести с ним эти последние прощальные минуты.
Мы пошли к морю – подальше от любопытных и всевидящих глаз. Отчаянно набросились друг на друга, срывая одежду, и торопясь полностью поглотить друг друга и увезти с собой все тепло этого лета. Потом мы валялись на траве, пытаясь отдышаться, как услышали странный шум, похожий на топот шагов. Мы, смеясь, бросились в воду, прикидываясь местными медузами, а проходящий мужичок окинул нас недовольным взглядом и прошел мимо. Мы еще плавали совершенно голяком, смеялись… и не хотелось думать о времени. Потом у Емельяна зазвонил телефон, как в детском стишке: «У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Слон. Что вам надо?». Только в этот раз слону ничего надо не было, какие-то странные позывные о том, что «карета подана», а по простому – ему было пора. Мы наспех оделись, шли и смеялись, он говорил, что этот поход на природу он запомнит очень на долго, еще мы смеялись, потому что к нему в трусы забрался муравей, и нет никакой возможности его вытащить – придется пока мучиться. А такой веселой ноте мы распрощались, оркестр не играл нам «прощание славянки», я не лила слез. Он обещал обязательно встретиться, но мне это попахивало чем-то невыполнимым и невероятным, хотя я соглашалась и обещала ждать его звонка.
Вечер был пустым , никчемным… Уже хотелось домой, потому что все там напоминало мне о Емельяне. Думать о нем я старалась поменьше, а получалось – как всегда. Так прошел и последний день моего отдыха. Домой мы с шефом ехали опять вместе, он все старался намекнуть мне на бесполезность и глупость моего курортного романчика, я попыталась намекнуть, что я уже «большая девочка», он еще немного попыхтел, - было жарко, он возмущался и потел, и был похож на кастрюльку на костре, закрытую крышкой. Я тихонько посмеивалась, а он радовался, наивно полагая, что мне с ним очень весело. Ну пусть потешит себя, мне ж не жалко.
Дома я немного успокоилась, правду говорят: «стены лечат». И здесь я могла уже спокойно подумать о Емеле, представить нашу встречу, как он мне позвонит. Я ждала, и сама не верила, но…Как это ни странно и ни неожиданно – он мне-таки позвонил! Говорил, как доехал, что-то еще неважное. Но я созналась:
- Знаешь, что-то твориться странное, - я думаю о тебе… много…часто…
- Заешь, Настя, такая же фигня, - он улыбался. И я улыбалась тоже. А ведь обещал не скучать.
Потом мы еще немного поговорили, построили планы на встречу и трогательно прощались.
Мы перезванивались почти каждый день. Он говорил, что скоро будет куда-то ехать и мы не будем слышаться пару недель. Мне было немного грустно из-за этого, я все-таки привыкла к его голосу.
Он уехал, - мы перестали слышаться… Я активно работала, отвлекалась. Прошли две недели. И раненько утречком, когда я уже и не ждала, раздалась мелодия телефона. Звонил он! Все как всегда, но… Я чувствовала, что связь между нами потеряна. Да и какая там могла быть «связь»? Но она была все хуже и хуже. Как-то я у него спросила:
- Так ты скучаешь?
- Ну, я же говорил уже. Я думаю о тебе много, вспоминаю часто, но не скучаю.
Ответом я была вполне довольна. Как же это называется тогда, если не «скучает». Приятно.
Мы по прежнему перезванивались, общались, но это было уже как-то не так. Он все еще рассказывал, что надо обязательно увидеться, и (конечно, как же иначе) он может даже сам приедет в мой город… Бывало, что звонил он мне совсем редко, а когда появлялся на связи, я его ругала, обзывала свиньей и обещала отшлепать. Он уютно хрюкал в трубку и я не могла на него злиться. Так прошло месяца четыре: в обещаниях, терявшейся связи, и немного все-таки – в надеждах. Я благополучно поздравила его с днем рождения, написала чудесное письмецо с пожеланиями…Он просто ответил: «Спасибо!!!», а не перезвонил, как обычно. Надо было что-то решать, потому что отношения были слишком уж мобильными, а уже хотелось ясности: «да» или «нет». Я не унималась и написала: «А мы больше не общаемся? Я правильно поняла?». Он долго не отвечал, не перезванивал. А потом мне пришло сообщение: «Настя, прости.. я должен был сразу сознаться…я просто не думал, что так увлекусь. Я женат… и уже давно.. извини.»
Это было как пыльным мешком по голове. Я не говорю, что собиралась за него замуж или рожать десяток детей, но… Зачем было все это, и еще так долго?! Было так неприятно! Фу! Но стало немного легче. Зато я перестала ждать его звонков, и тем более – визита. Мне стало легче. Я даже не подумала, о том, что надо поплакать, порыдать, побиться головой о стену от такой потери… В самом деле стало проще. Подруга мне сказала: «Что ж ты хочешь? Не по Фоме шапка. Понимаешь? Шапка – это ты…» Меня еще никто и никогда не называл «шапкой», но, наверное, она была права. И я бы совсем не хотела оказаться на месте Емельяновой жены. Это уж точно. Все-таки он – настоящая свинья! Вот и пусть бы его забрал на свиноферму. Так в моей жизни закончилась емельяновская эпоха. Хотя, какая там «эпоха»? – эпизод.
Жизнь продолжалась, все продолжалось, воспоминания о нем становились все более и более смутными и далекими, и через время, осталось только самое приятное и теплое: море, солнце, южная ночь… Что ж еще можно было ждать от трехдневного романчика? И так все длилось слишком долго.
Я работала, отдыхала, встречалась с друзьями… Пока не познакомилась еще с одним… Емельяном. Я упорно не обращала на него внимания. Старалась поменьше общаться, не знала, какого цвета у него глаза. Да и маленький он был совсем, - лет на пять младше меня. Совсем ребенок. Но…
Меня понемногу начал интересовать его нежный взгляд, его скромное молчание… Может, накатили воспоминания годичной давности, может, лето и жара? Не знаю. Мы виделись, общались. Как –то ночью мы гуляли и он вдруг решил мне поплакаться о своей бывшей девушке, какая печальная штука – любовь… Понравилось мне то, что он не отзывался о ней плохо, а просто так вот сложилось, но ему до сих пор печально. Я слушала, успокаивала, приводила примеры из жизни о том, что все проходит… А ведь с самом деле – проходит. Помниться, как я влюбилась в первый раз. Я сходила с ума от его глаз и улыбки, и честно себе обещала, что это – любовь всей моей жизни. Я рассказывала о нем всем и вся, я писала расписки, что никогда его не забуду… Встречаясь с другими, я все же грустила о нем и все ждала, что он предложит мне стать его женой. Ничего такого не происходило, пролетали дни и года. И вот однажды я встретилась с ним в очередной раз, глянула, и поняла, что все прошло. Было, конечно, немного грустно оттого, что я потратила на мысли о нем лет семь своей жизни… А о ком же мне думать теперь? И было немного пусто. Но зато сейчас я совершенно спокойно вижу его с женой и ребенком, ничего во мне не дрогнет. Просто было и все…
Так незаметно пришел рассвет, он поцеловал мне руку и мы благополучно разошлись – каждый в свой дом. Настоящий рыцарь!
Думаю, с этого душевного разговора все и завертелось. И у него, и у меня. Я хотела с ним «случайно» встретиться, пообщаться. Через пару дней встреча «на Эльбе» состоялась. Говорили о чем-то несущественном, как обычно.
- Как ты?
- Все хорошо. Может, как-то на шашлык сходим? – предлагал мне Емельян.
- Сходим, - улыбалась я. Мне было все равно – куда. Просто здорово с ним рядом, легко. И приятно, когда в тебя так трогательно влюблены. Ему, видимо, тоже было все равно, только бы я - с ним.
Я похвалилась, что нас в институте учили делать искусственное дыхание. Он очень порадовался:
- Я готов утопиться, только, чтоб ты сделала мне искусственное дыхание.
- Пошли на речку, - не отставала я. Он согласился, только за нами увязалось еще пара человек, и отвязаться от них без боя практически не было никакой возможности.
Мы шли впереди. Остановились подождать отстающих… Он смотрел на меня, приобнял и я знала совершенно точно, что он хочет меня поцеловать. Он потянулся, и я готова была ответить, но:
-Ты что? Куча ж свидетелей – небо, звезды, - и улыбнулась. Мне не хотелось ему ничего объяснять, но целоваться на виду у его друзей мне хотелось еще меньше. Зачем? Неизвестно, что там будет дальше, а «правдивые» слухи о том, что «та я с Настькой спал» или «ой, да ее Емеля раскрутил на раз-два» расходятся быстрее, чем успевает что-то произойти. Поэтому я предпочитала, что б все было тайно. Если уж что-то будет, конечно. Втягиваться я не собиралась. Мы ходили за руки (как будто, по-дружески), он меня трогательно грел, любовались водой, встречали еще один рассвет. И опять – каждый в свой дом.
Днем я ловила на себе нежный взгляд его голубых глаз, и сама радостно улыбалась. Вот уже и на цвет глаз внимание обратила.
Он меня радовал, как бычок за кольцо в носу, ходил за мной.
-Я домой, - говорил сонный Емельян.
- Куда ж ты, мой верный рыцарь? Как же я? Останься, - он был рядом. Мне было жутко приятно. Я была уверена, что нравлюсь ему. Я просто настолько сильно это чувствовала, как если бы он мне сам сказал. Когда я говорила: "мне холодно, мой рыцарь" - он грел меня. И, кажется, он все больше м больше интересовал меня: его нежные голубые глаза, его смущение, его фигура, его улыбка… С ним я чувствовала себя молодой и юной… Глаза горели, щеки краснели… Этого не было лет сто…А может, даже больше… Когда же я целовалась так, - до головокружения?... Да, год прошел. И сейчас все намного лучше, чувствительнее…
"Это невозможно" - сказала причина,
"Это безрассудно" - заметил опыт,
"Это бесполезно" - отрезала гордость,
"Попробуй..." - шепнула мечта…
Я не хотела, а начинала втягиваться,- я много думала о нем, у меня билось сердце сильно- сильно, когда я его видела, а после встреч с ним мне хотелось летать и улыбаться. Что-то было сродни зависимости. Мне хотелось видеть его снова и снова…
Я ждала подругу, когда он подошел, и попросила его постоять со мной – скучно ведь одной. Он как будто делал вид, что куда-то торопиться, пытался отговориться… но радостно ждал. Потом подошел странный и нахальный парень и бросил пиво в песочницу, я начала возмущаться:
- Как ты можешь? Дети же здесь играют, порежутся. Это же хамство!!!!! Емельян, помоги – поддержи меня!".
Он нежно на меня посмотрел, улыбнулся, руку вытянул:
- За что? – и даже сам покраснел от своих предположений и мыслей.
- За грудь - и тебе поможет, и мне легче носить, - не мешала ему краснеть я. Хотя носить там не особо тяжело – грудь у меня небольшая, но мне хотелось… хотелось… хотелось… И было как-то не очень важно уже, что кто-то там что-то бросил. Какой песок? Какое пиво? Какой парень? Просто он был рядом, преданно смотрел на меня. И это было здорово! Это было очень необходимо, важно.
- Я стесняюсь, - сообщил мне мой скромняга.
- Я тоже, - посмущалась я. Мы поулыбались, думая каждый о своем, но почему-то мне кажется, что мысли у нас очень уж совпадали.
Наконец-то в один прекрасный вечер он осмелел и предложил уйти с ним. Я, конечно же, согласилась. Вспоминая детство, я целовалась с ним под луной, душа радовалась, а тело просило чего-то большего. Но… не решалась я, одним словом.
Мы даже немного разговаривали в перерывах между лобызаниями (какое идиотское слово), я рассказывала, что не верю в любовь. Он перечил:
- Просто нет рядом с тобой того человека, которого бы ты любила, и он тебя тоже, - может, намекал на себя?
- Ну, почему ж? Есть кто-то, кто любит меня, это точно, - я улыбалась. А он совершенно серьезно отвечал:
- Как тебя можно не любить...
И все повторялось – нежные поцелуи, теплый летний вечер… От него исходил такой странный аромат: то ли тмина, то ли ванили…
- От тебя пахнет пряностями, - и я дышала ему в шею, впитывая в себя его детский запах.
- Тебе нравиться?
- Да.
- Я старался.
- Странно, что от тебя не пахнет молоком, - сказала я и хихикнула.
Он, не обиделся, а просто опять начал целовать меня. Такой способ закрывания моего рта меня определенно устраивал.
Он такой весь положительный, рассказывал, как постоянно летом ездит в деревню, - помогать бабушке. И как хорошо там – деревне.
- Там даже рассвет другой, - восторгался Емеля, - красота неописуемая!
Я не могла разделить его восхищений, потому что считаю себя очень уж городским жителем, но… с ним бы я повалялась на сеновале, полюбовалась бы восходом солнца. Эх! Блин, что за мысли? А была уверена, что эпоха Емельянов закончилась. Но тогда ж был «эпизод», может, сейчас именно «эпоха»? И хотелось, чтоб она не заканчивалась, эта эпоха. Что за мысли?
Он как слепой котенок, тыкался губами то в шею, то в щеку, то в волосы. И в этом сквозила такая трепетная нежность, что я чувствовала себя Снегурочкой, попавшей в Африку, и таяла, таяла… Он провожал меня до дома, мы еще час не могли расстаться, распрощаться.
- Моя хорошая, моя красавица. Какая же ты красивая!!! - балдел он, гладил меня по лицу, преданно заглядывая в глаза.
- Емель, совершенно обычная, - улыбалась я, зная, что моя улыбка – это огонь, - еще я старая больная обезьяна.
- Нет, ты очень красивая. И не старая, а молодая девушка, - уговаривал меня он.
Прижимал меня к себе, а сердце у него гулко билось, выскакивало из груди.
Домой я пришла, и не могла перестать улыбаться. Как мало надо для счастливой улыбки. Просто, чтоб был кто-то, о ком можно подумать перед сном. А в голове у меня крутилось: « И 220 вольт при мысли о тебе, и сок по проводам, и мятая постель… и нереально так, чуть ниже живота…»
Соседки – бабушки и тетеньки в возрасте загадочно косились на меня. Они постоянно смотрели на меня немного косо, то из-за гостей, то из-за слишком коротких юбок и откровенных блузок. Я искренне переживала за их зрение, - вот такая я душевная и сердобольная, что ж поделать. Я им слишком радостно улыбалась и считала, что мне только двадцать семь, и вся жизнь впереди, и я многое могу себе позволить. Потом мы встретились с Емельяном, он радостно и счастливо улыбался и смотрел на меня сонными глазами:
- Не дала мне поспать, негодяйка, - «как я рад тебе», -вот что означали эти слова.
- А что ж делать? Больше не будем гулять по ночам, - покапризничала я, стараясь сдержать глупую улыбку.
- Перестань, я шучу.
Я перестала, но был день, а так как наши отношения я определила по умолчанию как «тайные» и он это отлично понял, то мы еще порадовались немного друг около друга и разошлись. Позже, когда он уже был не один, а с боевыми товарищами, то устраивал мне кокетливое косоглазие, подмигивал, но это было немного похоже на тик, я улыбалась ему в ответ, тоже как будто бы в другую сторонку. Вот такие мы были тайные и загадочные.
А Емеля исчез. Из моего поля зрения, номерами телефонов мы не обменивались… и его нигде не было видно. Мне, конечно, было печально. Видимо никак не везет мне с Емельянами. Я высчитывала, что если мой первый Емельян младше меня был на три года, второй – на пять… То по всем правилам арифметической прогрессии, следующий будет младше на семь лет, потом на девять… Ой, куда ж меня понесло? Пусть бы был только этот, который на пять, а то в конечном итоге мне придется выращивать Емельяна просто с пеленок. Нет уж. Спасибо.
Ну, нет – так нет. Перевернем еще одну страницу.
Так пробежали недели три. Потом мы встретились.
- Где потерялся?
- Я ж в деревне был, кто ж будет бабушке помогать, она ж сама не справиться, - оправдывался он, и нежно смотрел в мои глаза. Это вечер был моим.
- Когда рассвет будем встречать?
- Будем, обязательно, - улыбался Емельян.
Вот такой он, оказывается, благородный деревенский рыцарь. И мы с ним опять просто гуляли.
- Ну, чт о как там, в деревне-то? – спрашивала я.
- Ой, там здорово! – как обычно восторгался он.
- Завел там себе доярочку? – как бы в шутку спрашивала я, но чувствовала, что мне бы было очень-приочень неприятно, если б завел.
- Да ну что ты такое говоришь? Никого я не завел, просто я там нужен, - опять оправдывался он.
- А, понятно, от козы пахло сеном и молоком, на нее забирался пацан верхом. Да?
Он смеялся и целовал меня. Опять ничего не предлагал, руки его были скромными и ненавязчивыми, губы нежными, я опять таяла, но не решалась на что-то большее. И опять домой пришла не я, а сплошная улыбка чеширского кота поздно ночью, жалея о том, что ни на что не решилась.
И опять « 220 вольт при мысли о тебе,…
и запах сонный тел, дыхание в шелках,…
бедро – рука,
и пальцы между строк,
и напряженный ствол,
меж ног, дрожащий кольт…
в наручники тебя и на железный стол…
и 220 вольт…»
Я здорово присела на эту песню. Мне хотелось отдаться Емеле, мне хотелось полностью вобрать в себя его детский аромат ванили и тмина, мне хотелось думать о нем, мне хотелось, чувствовать его, мне хотелось смотреть и тонуть в его голубых глазах…
- Я хочу пригласить тебя на свидание, - улыбался мой юный друг.
Это уже было немного по-взрослому. Свидание! Как же я могла отказать?.
- Приглашай.
Договорились о времени и месте. И я дожидалась этого трепетного времени. Свидание! Надо же! Я наряжалась – раздевалась. Никак не могла определиться. В том я буду смотреться, как его мама, в этом – как старшая сестра. Он ведь моложе и пахнет весной. Эх, пляши, Емеля, - твоя неделя! Наконец-то выбор был сделан: коротенькая юбочка, ситцевая блузочка и босоножки без каблука. Все мило, легко, трогательно, я скинула несколько лет – и никакая я не старшая сестра. А кто же? Девушка, которую пригласили на свидание. Вот и все. Глазки блестят, на губах улыбка.
«И уже осатанело
ноют губы, ноет тело,
день прожить - тебя не видеть,
словно чашку яда выпить…»
Мы пили шампанское, танцевали медленные танцы:
- Какая ты маленькая, - нежно шептал он, - как-то раньше ты казалась повыше.
- А вот так? - приподнималась я на цыпочки, да и целовать мне его так было удобнее.
Он просто улыбался, и глаза его улыбались. Я вдыхала его аромат и не могла нарадоваться оттого, что мы сейчас рядом. Кажется, я втрескалась. Втюхалась. Втюрилась. Влюбилась?! Таки – да. Влюбилась.
На этот раз я все-таки пригласила его зайти ко мне - «кофейку выпить». Но до кухни мы так и не добрались, за кофейком-то. Он был невероятно нежным, мое тело отзывалось на каждое его прикосновение. Я дрожала в руках этого мальчика. Наши сердца бились почти в унисон. Тук-тук. Тук-тук. Как колеса по рельсам. Тук-тук. Тук-тук.
- У тебя так сердце бьется, - хрипло шептал он.
- У тебя тоже. Наверное, потому что я живая, Емелюшка.
Его губы находили мои, голова кружилась. Он делал какие-то совершенно невероятные вещи. А может, все так воспринимается, потому что я, в самом деле, влюблена. Я чувствую. Я живу. Его теплое тело… Его шепот… Его ласки… Его трепетность… Он. Он. Он заполнил меня всю. Мы взмывали к звездам, они падали к нам в руки. Мир перевернулся. Вселенная дышала с нами, вдыхая аромат тмина и ванили, а стоны удовольствия раздавались громом в тихой квартирке.
- Так, может, все-таки кофе? – спросила я, когда немного пришла в себя.
- Может, и кофе, - не уставал улыбаться он.
Я варила кофе, он обнимал меня, нежно целовал мои волосы. И не хотел отпускать ни на секундочку. Язык у меня чесался спросить: «а что же будет дальше?». Я с трудом сдерживалась, и после кофе все повторялось. Так мы встретили очередной рассвет. Потом мы вместе завтракали, я провожала его на работу, совершенно не зная, как проведу день, что будет при нашей следующей встрече, увижу ли я его еще при таких же обстоятельствах.
Увидела. И не раз. Он захаживал теперь ко мне в гости, пусть и не очень часто, но упорно и уверенно. Нам всего было мало. Наши ночи были слишком короткими, от этого простыни – слишком смятыми, а кофе – слишком остывшим… Но нежности поутру – такими нужными… Мы не могли насытиться друг другом.
Когда-то был у меня как будто гражданский как будто муж. Что осталось? Смутные воспоминания. Наш секс был очень хорошим и спортивным. Это можно было делать при любых обстоятельствах, но такого нежного насыщения никогда не было. Со временем мы просто почти возненавидели друг друга. Чего не хватало в отношениях? Чего не хватало мне? Теперь я точно могу ответить, чего мне не хватало все это время, и даже чего не было с тем Емельяном: нежности. Нежности, которую не купишь, нежности, которую не дают ни в кредит, ни в долг, нежности, которой не научишься, нежности, которая должна идти прямо из сердца, нежности, которую можно дарить руками и взглядом. Подайте нежности…
А потом он опять исчез. Звонить я ему не хотела, он тоже не звонил, «случайных» встреч не было. Я злилась, бесилась, чувствовала себя брошенной. Разве опять «не по Фоме шапка»? Неужели я опять «шапка»? Что же случилось? Я бесилась. Грустила. Я не могла выкинуть его из головы, все мое нутро просто как будто бы выкручивало в центрифуге. Нет, я не рыдала и не рвала на себе волосы, но мне просто было как –то не по себе. Я постоянно выискивала его взглядом, теперь я по вечерам полюбила выходить – подышать свежим воздухом, может, он появиться. А скоро осень, потом – зима, замерзну я дышать в прохладных погодных условиях. Куда он мог деться? Я, конечно, понимаю, - деревня, бабушка, но… Предупредить-то можно?! Хотя, что можно ожидать от малыша, пахнущего тмином? Так я себя потихоньку пыталась настраивать против него.
А он взял и неожиданно появился. И не просто появился – с огромным букетом роз. Я все ждала, пока он что-то расскажет. Может, будет оправдываться? Он краснел и бледнел. Начал говорить о каком-то мультике, я сразу даже не могла понять, о чем он, не могла уловить нить. Неужели он весь этот месяц смотрел мультики? И поэтому сбежал? Идиот! Оказалось, что мультик был про кота Леопольда…
- Ну, ты помнишь, он все время говорил… «давайте жить дружно»? – все не мог собраться с мыслями Емельян.
- Помню. Так мы, по-моему, и не деремся. Вполне мирно общаемся, - я все пыталась вникнуть. Мне все еще было неприятен его побег.
- Не перебивай… пожалуйста… Так вот, это кот… говорил… жить дружно… А я хочу сказать… Жить вместе… Давайте жить вместе, - как камень с горы, он даже оживился когда наконец-то смог все это из себя выдавить.
Я не могла не порадоваться. Не могла злиться на него. Просто обняла нежно-нежно, и в тоже время крепко-крепко. И не так уж важно, что будет завтра, главное, что есть сегодня, я и он. Женщина ж должна покоряться, пусть и маленькому, но своему – мужчине. Я покорилась:
- Давайте!
341420588